Северо-западный проход

Это была такая игра, в которую каждый ребенок, наделенный живым воображением, готов играть целые дни напролет. Требовалось отыскать "северо-западный проход" в школу. Дорога туда была простая и хорошо знакомая, но игра состояла в том, чтобы найти какой-нибудь окольный путь. Нужно было выйти из дому на десять минут раньше, завернуть куда-нибудь в сторону и пробраться через незнакомые улицы к своей цели.
Герберт Уэллс "Дверь в стене"

Правила игры в "Северо-западный проход", как видите, чрезвычайно просты. От игрока требуется не слишком много: предпочитать незнакомые пути знакомым и располагать достаточным количеством времени, чтобы иметь возможность перейти от теории к практике.

Рассказ Уэллса с описанием игры я прочел рано, еще до того, как пошел в школу. И тут же начал искать возможности сыграть в "Северо-западный проход". С возможностями, откровенно говоря, было совсем плохо: пленник своего двора, вынужденный держаться на расстоянии крика от родительских окон, я не имел ни малейшего шанса опробовать рецепт.

Однако через полгода мне предстояло отправиться в первый класс. Мне повезло: школа была довольно далеко от дома, минут двадцать пешком (в чем я успел убедиться, поскольку уже дважды ходил туда в сопровождении родителей - записываться в подготовительный класс, и еще раз, на первое занятие этого самого подготовительного класса, откуда меня с треском выставили за умение читать и писать и врожденный дар срывать уроки). Впрочем, мама меня утешила, заявив, что в первый класс меня все равно примут: никуда, дескать, не денутся. Я ей верил и взволнованно ждал начала занятий, заранее предвкушая ежедневные путешествия в школу и обратно. Каждый день - новой дорогой, разумеется. Утро я начинал с вопроса: скоро ли первое сентября? Родителей умиляло мое нетерпение; их знакомые ставили меня в пример своим детям, так что я довольно быстро заработал репутацию ненормального. Мне было плевать: я знал, ЧЕГО я жду от школы. Свободы передвижения в пространстве, и ничего больше.

Все вышло так, как я задумал. Проводив меня в школу раз пять, мама оценила бессмысленность этого занятия и довольно легко согласилась с тем, что я уже вполне способен добираться туда в одиночку. Несколько первых походов в школу и обратно я совершил по протоптанному маршруту, дабы лучше освоиться. Когда впервые в жизни начинаешь ходить по городу в одиночестве, "знакомых" и "привычных" путей не бывает. Поначалу.

Первое отклонение от маршрута я позволил себе примерно через неделю. Согласно совету Герберта Уэллса, вышел из дома пораньше. Половину пути преодолел как во сне, замирая от сладкого ужаса: сейчас, сейчас! Наконец свернул в незнакомый переулок. В переулок, где никогда не бывал прежде. Сердце бешено колотилось: я узнал цену слову "впервые". Обернувшись назад, я не узнал улицу, по которой только что шел, и чуть не закричал от ужаса. Впрочем, через несколько секунд я понял, что с улицей все в полном порядке, просто я еще никогда не смотрел на нее с такого ракурса. Страх сменился восторгом; я решительно зашагал по незнакомому переулку. Потом свернул, и еще раз свернул. Сделал небольшую петлю, вернулся на знакомую улицу и пошел дальше привычным путем. Невелик подвиг, однако, лиха беда начало!

Через пару месяцев мне было известно несколько десятков путей от дома до школы. У меня появились два товарища по игре, с которыми можно было соревноваться (конечно, три игрока - это мало, однако, большинство наших сверстников передвигались по городу под конвоем; мы им снисходительно сочувствовали). Со временем мы начали записывать названия улиц и переулков, куда забредали, и номера домов, возле которых следовало сворачивать, чтобы впоследствии каждый мог опробовать чужие маршруты. Еще позже научились чертить схемы. К началу занятий во втором классе мои товарищи заметно остыли к игре, а я уже не мог остановиться, меня разобрал настоящий азарт. Я записался практически во все возможные кружки, для занятий в которых требовалось оставаться в школе после уроков: поскольку занятия кружка длились не от звонка до звонка, а в зависимости от настроения преподавателя, родители больше не могли требовать от меня являться домой в четко установленное время. Это давало примерно полчаса свободы в сутки: полчаса, в течение которых в школе знали, что я уже ушел домой, а дома полагали, будто я еще в школе. Полчаса свободы в день - не так уж и мало: за полчаса опытный игрок в "Северо-западный проход" обычно успевает найти новый маршрут там, где его нет и быть не может (например, пробраться на параллельную улицу дворами, взламывая щеколды на калитках, подлезая под колючую проволоку и преодолевая дощатые заборы).

Если вы думаете, будто я сейчас напишу, что, дескать, детство кончилось, я стал взрослым занятым (читай: лысым, пузатым, скучным) человеком, забыл любимую игру, и все такое, - значит вы еще плохо меня изучили. Я как раз собираюсь написать, что для взрослого человека игра в "Северо-западный проход" - не просто удовольствие, а жизненная необходимость. Это гораздо нужнее, чем сауна, спортзал и массаж (весьма, впрочем, небесполезные). Потому что дороги, которыми мы ежедневно курсируем, сколь бы разнообразными они ни казались (дом - служба - кофейня - магазин - второе место работы - клуб - ночной супермаркет - дом) постепенно изнашиваются под нашими ногами. Продолжая ходить знакомыми маршрутами, мы лишь умножаем усталость дорог, и она липкой пылью окутывает наши собственные ступни. Усталость и скука - болезни куда более опасные, чем кажется тому, кто еще не осознал, что начинает стареть, а игра в "Северо-западный проход" - отличное гомеопатическое средство, годное и для лечения, и для профилактики.

Не далее как позавчера я покинул дом по вполне неотложному делу. Но вместо того, чтобы выходить на улицу и ловить такси, свернул во двор, вышел на параллельную улицу, пересек еще несколько дворов, забрел на автостоянку, оттуда - к ограде какого-то института, оттуда - на странное узкое шоссе, окруженное низкими строениями промышленного вида, потом я перелез через невысокую проволочную ограду, взобрался на холм и удивленно присел на корточки, услышав свисток приближающегося поезда... Гравий на железнодорожной насыпи был теплым, как кожа живого существа; между шпалами рос подорожник; ветки кустарника качались под тяжестью синиц.

У меня в кармане зазвонил телефон: один из коллег желал убедиться, что я не забыл о встрече. "Да, я уже к вам иду", - заорал я, пытаясь перекрыть грохот стремительно приближающегося товарного состава. Грохот услышали и "на том конце эфира". "Ты что, на поезде едешь?" - "Нет, пешком иду по шпалам, - честно сказал я. - Играю в "Северо-западный проход". Хотите, вас научу?"

Английские поиски Северо-западного прохода
и первые открытия в Западной Арктике

Теперь даже в его глазах Мета-Инкогнита не могла быть материком, так как находилась между двумя проливами: одним настоящим - на юге (Гудзонов пролив), другим мнимым-на севере (залив Фробишера). У моряков возникло представление, пока очень смутное, о наличии большого архипелага на северо-западе океана. Однако, хотя Фробишер действительно видел подлинную Гренландию, положил начало открытию Баффиновой Земли и входил в широкие проливы, которые позднее стали называться Девисовым и Гудзоновым, он внес большую путаницу в карты Северо-Западной Атлантики: и до начала ХУЛ в. картографы называли Гренландией не один, а целых четыре острова, существующий и выдуманные. Но он первый изучил природу айсбергов. Он заметил, что они при таянии дают пресную воду, а не соленую, и правильно заключил, что они «рождаются» на суше и сползают в море, как альпийские глетчеры сползают в горные долины.

Фробишер не построил крепости у «прохода»: позже он оправдывался тем, что во время бури погибло много строительных материалов. всех судов были наполнены «золотой рудой», и 31 августа флотилия двинулась обратно. На следующий день буря рассеяла суда, и они поодиночке вернулись в разные английские порты. При разгрузке образцы руды попали во многие руки, в том числе и к любопытным частным специалистам. Но даже самый лучший из них не смог обнаружить в той руде ни крупинки золота. Величайшее английское заокеанское предприятие XVI в. закончилось величайшим крахом: Мета-Инкогнита оказалась не материком, а островом, «пролив» Фробишера - заливом, в «золотой» руде не было золота.

Сводное подробное описание трех арктических экспедиций Фробишера дал его неизменный спутник Джордж Бест. Участником всех трех плаваний был также штурман Кристофер Холл, составивший отчет о первой экспедиции.

После этой неудачи Фробишер навеки простился с Севером. Он последовал примеру пирата Дрейка - искал и находил драгоценные металлы в трюмах испанских кораблей, идущих из «Западной Индии» в Испанию. Затем он командовал одним из кораблей, высланных Англией против испанской «Непобедимой армады» , и был убит у берегов Франции при нападении на Брест во время войны Генриха IV Бурбона против реакционной католической лиги.

Три экспедиции Девиса

Мечта найти Северо-Западный проход все еще владела английскими умами. Несколько лондонских купцов решили «на пользу отечества отложить в сторону все мысли о золоте и серебре и снарядить корабли с единственной целью - открыть морской проход в Индию». Они приобрели два судна водоизмещением в 35 и 50 т с экипажем всего в 42 человека. Во главе экспедиции был поставлен Джон Девис , «человек очень сведущий в мореходном искусстве».
Во второй половине июля 1585 г. Девис достиг юго-восточной окраины Гренландии. Но картографическая путаница, внесенная Фробишером, была так велика, что Девис не признал Гренландии и решил, что перед ним какой-то новый остров. Он видел гору, которая поднималась выше облаков, «как громадная сахарная голова». Земля была покрыта снегом, море у побережья забито льдом. Ему казалось, что даже льдины печально стонут у берегов, что вода в море «черная и густая, как стоячее болото». Он повернул на юго-запад и через несколько дней потерял из виду эту «Страну Отчаяния» (Десолейшн) . Затем он взял курс на северо-запад, обогнув таким образом южную оконечность Гренландии, и снова увидел землю у 64°15" с. ш. Там моряки обнаружили отличную гавань в спокойном заливе Гилберта (теперь Готхоб) и близ нее стойбище эскимосов , с которыми англичане вступили в немой торг. Они попали в самый центр таинственно исчезнувшей норманнской колонии Вестербюгд (чего они не знали) и не раз еще встречались здесь с эскимосами, но никто из англичан не отметил ни одной европейской черты в облике местных жителей, никакого европейского влияния в их одежде и предметах обихода.

В начале августа Девис повернул в море, тогда свободное ото льда, и двинулся дальше на северо-запад. Пройдя около 600 км, он пересек Девисов пролив и достиг на западе суши у 66° 40" с. ш. (бухта Эксетер, п-ов Камберленд Баффиновой Земли ). Девис решил, что зашел слишком далеко к северу, повернул на юг и, следуя вдоль берега, вступил в очень широкий залив (Камберленд) , который вел его в глубь страны на северо-запад. Он прошел в этом направлении около 200 км, видел на берегу эскимосов. Залив не кончался и не суживался, но на море пал такой густой туман, что идти далеко было очень опасно. Девис пришел к выводу, что нашел Северо-Западный проход, и 30 сентября вернулся в Англию с этой приятной вестью.
7 мая 1586 г. Девис на четырех судах отправился в залив Гилберта и на этот раз убедился, что его «Страна Отчаяния» является частью Гренландии. Он достиг о. Диско и здесь отпустил одно судно домой. Он перешел оттуда с большим трудом среди льдов к противоположному берегу у 67° с. ш. (Баффиновой Земле) и не мог проникнуть в «пролив». Две недели плыл Девис вдоль кромки льда. Погода изменилась, в холодном тумане паруса и снасти обледенели. Экипаж стал роптать. Девис отпустил домой еще одно судно, а сам продолжал путь сквозь туманы и льды. В начале августа у полярного круга он снова достиг суши и вдоль берега пошел к югу, пока не достиг Лабрадора, не заметив Гудзонова пролива . На широте 54° 15" с. ш. он решил, что нашел вход в «пролив, ведущий прямо на запад» (залив Гамильтон ), но не исследовал его из-за противного западного ветра. В сентябре после гибели двух моряков Девис повернул на родину, куда прибыл 14 октября.

Купцы, снарядившие экспедицию, конечно, остались недовольны ее «ничтожными» результатами: ни дороги в Китай, ни ценных товаров Девис не привез с собой. Но он обратил их внимание на то, что встречал в проливах, открытых им, множество китов и видел сотни тюленей на берегах. Тогда купцы финансировали экспедицию на трех судах, но взяли с Девиса обещание - не упускать удобного случая для китовой ловли и зверобойного промысла. Итак, главной целью теперь была добыча ворвани и тюленьих шкур ; открытие же Северо-Западного прохода стало второстепенным делом.

И снова, уже в третий раз, летом 1587 г. Девис вошел в залив Гилберта. Он оставил там два больших судна для зверобойного промысла, а сам на малом судне продолжал поиски Северо-Западного прохода. Он прошел вдоль гренландского берега далеко на север, до 72° 12" с. ш., а отойдя от берега - до 73° с. ш. Когда льды остановили его, он повернул на юго-запад и в середине июля достиг Баффиновой Земли. Следуя в южном направлении вдоль берега, Девис попал в мнимый пролив, где он уже побывал в 1585 г. (залив Камберленд). Два дня он плыл на северо-запад. пока правильно не решил, что не найдет там выхода в Восточный океан. Повернув обратно, он обследовал юго-восточное побережье Баффиновой Земли, открыл там крупный полуостров (Холл), миновал «Бешеный водоворот» (вход в Гудзонов пролив) . Он проследил затем почти все Атлантическое побережье Лабрадора до 52° с. ш. и 15 сентября прибыл в Англию, страдая от недостатка провианта и пресной воды. Напрасно умолял он купцов дать ему средства на четвертую экспедицию - ему отказали.

В 1591-1592 гг. Девис участвовал в экспедиции Томаса Кавендиша , который вторично пытался пройти в Тихий океан, но был отброшен штормом из Магелланова пролива в Атлантический океан и умер на обратном пути в Англию. Отделившийся корабль Девиса прибило к неизвестной ранее земле; последовавший за ним пират Ричард Хоукинс назвал их «островами Девы», теперь Фолклендские (Мальвинские) . Позднее Девис совершил ряд плаваний в Ост-Индию и в конце 1605 г. был убит в районе Малакки в стычке с малайцами.

Плавания Гудзона в 1607-1608 годах

В 1607 г. купцы английской торговой «Московской компании» приняли на службу ранее почти неизвестного пожилого капитана Генри Гудзона , лондонского жителя. За их счет он снарядил парусник в 80 т с командой в 12 человек. На таком судне Гудзон собирался пройти в Японию прямо через Северный полюс.
1 мая 1607 г. Гудзон вышел из устья Темзы и в июне, двигаясь при исключительно благоприятных ледовых условиях вдоль восточного берега Гренландии, достиг у 73° с. ш. того выступа, который позднее был назван Землей Гудзона . Из-за льдов он повернул на северо-восток и в конце июня увидел остров, принятый им, видимо, за Новую Землю. На самом же деле это был Западный Шпицберген , по крайней мере с первой половины XVI в. постоянно посещавшийся русскими , называвшими его Грумант . Он обогнул остров с севера и в середине июля впервые в истории достиг 80° 23" с. ш. Встретив непроходимые льды, Гудзон повернул обратно и у 71° с. ш. открыл небольшой одинокий остров с двумя вершинами, названный им «Зубцами Гудзона» . Но он не мог точно определить положение «Зубцов»; через четыре года остров вторично открыл голландский капитан Ян Майен , который дал ему свое имя, закрепившееся на картах.

В середине сентября Гудзон вернулся в Лондон. Кроме больших географических достижений, его плавание имело и важное практическое значение: Гудзон подтвердил сведения о богатых возможностях китобойного и зверобойного промыслов в исследованной им части Северного Ледовитого океана, теперь называемой Гренландским морем . И английские и голландские промышленники немедленно воспользовались его указаниями. Но купцы «Московской компании» были недовольны, так как прямое задание - достичь через Северный полюс Японии - не было выполнено (впрочем, на парусном судне оно и не выполнимо).

Все-таки купцы в следующем году вторично послали Гудзона в моря Дальнего Востока, на этот раз северо-восточным путем, даже увеличили команду его судна на два человека. В море капитан взял с собой сына; это он делал и в следующих плаваниях. 22 апреля 1608 г. Гудзон вышел из устья Темзы и 26 июня достиг юго-западного берега Новой Земли, но не мог ни обогнуть ее с севера, ни пробиться через Карские Ворота на восток в Карское море и ни с чем 26 августа вернулся на родину.

«Московская компания» рассчитала «неудачливого» капитана, и он вынужден был перейти на службу недавно организованной (1602 г.) Нидерландской Ост-Индской компании . Она также стремилась открыть для торговли с Восточной Азией северный морской путь и это задание возложила на Гудзона. Команда на предоставленном ему судне состояла из англичан и голландцев, и нужно сказать, что он не поладил ни с теми, ни с другими. 25 марта 1609 г. Гудзон вышел из залива Зейдер-Зе на север, обогнул мыс Нордкап , достиг в Баренцевом море 72° с. ш., встретил там тяжелые льды и вынужден был, в значительной мере под давлением недисциплинированной команды, отступить и повернуть на юго-запад. В этом направлении он, выдержав сильный шторм, пересек Северную Атлантику, подошел к американскому берегу у 44° с. ш. и начал поиски прохода в Тихий океан. От залива Мэн он спустился вдоль берега к югу за 36° с. ш., не нашел прохода и повернул на север, на этот раз внимательно исследуя побережье.

Гудзон напрасно заходил в заливы Чесапикский и Делавэр , а у 40° 30" с. ш. обнаружил бухту, которую принял сначала за вход в желанный пролив. Но она оказалась устьем «Большой Северной реки» , как назвал ее Гудзон, открытой Верраццано. Гудзон поднялся по ее течению почти на 200 км и, отчаявшись в попытке найти пролив или собрать хотя бы сведения о нем, спустился к морю и вернулся в Европу. Неизвестно, по какой причине он не направился прямо в Голландию, а зашел в порт Дортмунд (Юго-Западная Англия). Здесь голландский корабль был задержан, а Гудзон и другие моряки-англичане сняты с судна.

Открытие Гудзонова залива и гибель Гудзона

Служба на иностранном флоте не считалась все же изменой, и уже в следующем году Английская Ост-Индская компания взяла Гудзона к себе на службу и дала ему для поисков Северо-Западного прохода маленькое судно «Дискавери» («Открытие») в 55 т, с командой в 23 человека. Ему не вполне доверяли: стало известно, что во время прошлого плавания к американским берегам моряки были очень недовольны своим командиром и это недовольство несколько раз грозило перейти в открытый бунт. Поэтому директора компании назначили старшим офицером «Дискавери» незнакомого Гудзону моряка, считая его вполне надежным человеком.

17 апреля 1610 г. Гудзон вышел из Лондонского порта. В устье Темзы он высадил на берег навязанного ему «наблюдателя». Уже на переходе к Исландии поднялся ропот среди команды, с которой капитан и на этот раз никак не мог поладить. От Исландии Гудзон перешел к восточному берегу Гренландии. Там он начал спускаться на юг, напрасно отыскивая проход в Тихий океан, обогнул южную оконечность Гренландии, а оттуда повернул на запад. Не найдя пролива у северного берега земли Мета-Инкогнита, открытой Фробишером, он обогнул этот полуостров Баффиновой Земли с юга и 5 июля попал в настоящий пролив (Гудзонов). Медленно, на ощупь вел свое судно Гудзон вдоль северного берега пролива, забитого льдами. 11 июля он выдержал сильный шторм, перешел к противоположному берегу и вторично открыл там залив Унгава , затем закончил открытие всего северного побережья Лабрадора.

2 августа у 63°20" с. ш. показалась земля, которую Гудзон принял сначала за выступ материка (о. Солсбери ). На следующий день судно обогнуло мнимый выступ, и перед моряками открылось на западе, под бледными лучами северного солнца, широкое серебристо-голубое пространство - свободное ото льда, спокойное море. 3 августа 1610 г. Гудзон внес следующую запись в судовой журнал: «Мы пошли [на запад] по узкому проходу между островами Дигс и Лабрадор. Мыс у входа из пролива с южной стороны я назвал Вулстенхолм» . Это последняя запись, сделанная рукой Гудзона.

Остальное через полгода досказал в Лондоне Абакук Приккет , моряк с «Дискавери». За мысом Вулстенхолм берег круто повернул к югу. Судно шло несколько недель вдоль берега. На западе далеко от материка в ясную погоду моряки видели сушу и решили, что это противоположный берег широкого пролива, ведущего их в Тихий океан. На самом же деле это были цепи островов, которые протягиваются вдоль западного берега Лабрадора в 50-150 км от него (Мансел, Оттава, Ту-Бротерс, Слипер, Кинг-Джордж, Белчер ). В конце сентября, пройдя на юг по мнимому проливу более 1200 км, моряки попали в сравнительно небольшой залив (Джемс) . Среди команды вспыхнуло недовольство, и Гудзон якобы высадил на берег моряка, которого считал главным смутьяном. В ноябре у южного берега залива, у 53° с. ш., судно было окружено льдами и выброшено на берег. Зимовка проходила в сносных условиях: топлива вполне хватало, а охота на птицу часто давала много пищи.

В середине июня следующего, 1611 г. судно спустили на воду. Началось медленное продвижение на север. Через неделю недовольство команды перешло в открытое возмущение; 22 июня бунтовщики бросили в лодку Генри Гудзона с мальчиком-сыном, помощника штурмана и еще шесть человек, верных капитану, и оставили их на произвол судьбы - без оружия и без продовольствия. Единственный уцелевший офицер - штурман Роберт Байлот-привел осенью 1611 г. «Дискавери» обратно в Англию. На родину вернулись 13 человек, по другим данным - восемь. К капитану-неудачнику пришла редкая посмертная слава: «Большая Северная река», открытая до него, названа его именем - рекой Гудзона; пролив, открытый С. Каботом, Гудзоновым проливом; море, ставшее его могилой,- Гудзоновым заливом.

Экспедиция Баттона и Байлота - Баффина

Как только Байлот вернулся в Лондон, там возникла «Компания лондонских купцов, отыскавших Северо-Западный проход» . Предприниматели решили, что лишь сравнительно небольшое расстояние отделяет Западное море Гудзона от Восточной Азии и что можно немедленно начать выгодную торговлю с Китаем и Японией, с вице-королевством Перу и даже... с Соломоновыми о-вами. Они снарядили два корабля под начальством Томаса Баттона . Поиски Гудзона менее всего занимали предпринимателей: в инструкции, данной Баттону, прямо сказано, что он должен «выйти в противоположный океан на широте примерно 58°, хотя точно было известно, что бунтовщики бросили Гудзона за сотни миль южнее; да и сам Баттон не думал обследовать западный берег Лабрадора, у которого совершено было преступление.

Летом 1612 г. Баттон достиг Гудзонова пролива и присвоил усмотренному им острову у входа в пролив имя своего корабля - Резольюшен . Продолжая путь на запад, он обнаружил на севере землю (о. Саутгемптон , принятую им за архипелаг) и остров (Коте) . Затем между 60° 40" и 53° с. ш. он проследил берег какой-то новой земли, где открыл устье большой реки (Нельсон) . За ней побережье круто поворачивало, но не на запад, а на восток, и разочарованный Баттон назвал новую землю, т. е. западный берег Гудзонова залива, «Обманутой надеждой» . В устье Нельсона корабли стали на зимовку. Хотя зима выдалась мягкой, смертность среди моряков, вероятно из-за цинги, была так велика, что не хватало рук для управления двумя кораблями, и один пришлось бросить.

В июне 1613 г. Баттон прошел снова, но в обратном направлении, вдоль западного берега Гудзонова залива и открыл устье реки (Черчилл) ; он продвинулся в поисках пути в Китай на север с уклоном к востоку за 65° с. ш., пока не вошел в суживающийся залив или пролив, который вел еще дальше на север. Баттон дал ему латинское название Nec ultra («Не дальше») -пролив Рос-Уэлком . Огорченный мореплаватель не стал его исследовать, 29 июля повернул обратно, у 80° з. д. обнаружил о. Мансел и 27 сентября вернулся в Англию с новостью, очень неприятной для пайщиков «Компании лондонских купцов». О пропавшем без вести Гудзоне и его спутниках никто из них и не вспомнил.

Так как проход мог быть севернее 65° с. ш., до которого, по его словам, доходил Баттон, то компания 15 марта 1615 г. отправила Роберта Байлота на «Дискавери» . Штурманом у него был еще молодой, но опытный полярный мореход Уильям Баффин (он первым стал определять долготу на море ), не раз плававший в Гренландском море. 30 мая они подошли к о. Резольюшен и в июне открыли у северного берега пролива группу островков Савидж, а у выхода из пролива - о-ва Ноттингем, Солсбери и Милл (64° с. ш.), закартировав южный берег о. Баффинова Земля . 10 июля они увидели Саутгемптон и два дня шли вдоль его восточного берега на северо-запад. У входа в какой-то «залив» (пролив Фрозен-Стрейт ) судно было остановлено льдами и повернуло обратно. Близ северо-западного выступа п-ва Унгава «Дискавери» оставалось до конца июля, а затем двинулось на родину и достигло Англии 8 сентября. В отчете Баффин писал: «Нет сомнения, что проход все же существует, но я не уверен, что он идет по проливу, называемому Гудзоновым, и склонен думать, что нет...»
26 марта 1616 г. на том же «Дискавери» с командой в 17 человек Байлот и Баффин вышли на поиски Северо-Западного прохода со стороны Девисова пролива. 5 июля они достигли 78° с. ш. До середины XIX в. ни одно судно в этой части Атлантики не заходило так далеко на север, не считая норманнов.
Вторично после них моряки «Дискавери» открыли западное побережье Гренландии между 72 и 76° с. ш., залив Мелвилл, северо-западный выступ Гренландии между 76 и 78° с. ш. (теперь п-ов Хейс) и южный вход в пролив Смит, отделяющий с северо-запада этот полуостров от Земли Элсмира (название дано позднее). В узком месте пролива лед в начале июля был непроходим, и Байлот повернул на юг. У Земли Элсмира они обнаружили залив Смит, а южнее, за выступом (у 76° с. ш.), забитый льдом вход в пролив Джонс (между о-вами Элсмир и Девон). Еще южнее (у 74° 30" с. ш.) открылся очень широкий, но опять-таки забитый льдом вход в пролив Ланкастер (между о-вами Девон и Байлот). Байлот продолжал путь теперь уже на юго-восток и шел так до полярного круга около 1000 км по направлению берега огромной земли: ее с того времени называют - в честь ученого, красноречивого и владеющего пером штурмана - Баффиновой Землей. Ни сам Баффин, ни Байлот ни разу не высаживались на эту землю: от пролива Ланкастер судно шло на некотором расстоянии от берега, огражденного широкой полосой неподвижного льда. Многие моряки болели цингой , и Байлот у полярного круга повернул на юго-восток, а 30 августа привел судно в Англию. Баффин точно закартировал все берега «своего» залива, но открытия экспедиции в Англии были приняты как фантастика и позже сняты с карт. Такая несправедливость продолжалась до 1818 г., когда Джон Росс вновь не открыл Баффинов залив.

Баффину приписывают в одно и то же время и открытие «ворот» к двум проливам, действительно ведущим в Тихий океан, и закрытие этих «ворот».
Подлинная честь открытия, как видно из рассказа об экспедиции, должна быть поделена между полузабытым капитаном Байлотом и его удачливым штурманом, чьим именем назван не только громадный остров, но и полузамкнутое море, расположенное между Гренландией и Баффиновой Землей, по площади гораздо больше Балтийского, - Баффинов залив. Сомнительная честь закрытия приполярных западных «ворот», несомненно, принадлежит одному Баффину: сохранилось его письмо к знатному покровителю экспедиции, где он прямо говорит, что «нет ни прохода, ни надежды на проход в северной части Девисова пролива», т. е. в Баффиновом заливе. Ему поверили: «Компания лондонских купцов Северо-Западного прохода» была ликвидирована.

Экспедиции Мунка, Фокса и Джемса

Поисками Северо-Западного прохода заинтересовалось и датское правительство. 16 мая 1619 г. в Гудзонов залив был послан из Дании на двух малых судах (64 человека команды) норвежский моряк-полярник Йенс Мунк . Пройдя Гудзонов пролив лишь 20 августа, Мунк повернул на юго-запад. Зимовала экспедиция в устье реки, позднее названной Черчилл (впадает в залив Баттон ). Зима оказалась исключительно суровой; к лету 1620 г. из 65 моряков только Мунк и еще двое остались в живых. К середине июля они поправились, питаясь рыбой и птицей, сделали запасы в дорогу и, бросив одно судно, на другом добрались до Копенгагена 21 сентября 1620 г., «скорее похожие на тени, чем на людей».

В 1631 г. англичане снова занялись поисками Северо-Западного прохода со стороны Гудзонова залива. Средства отпустили бристольские купцы, снарядившие небольшое судно «Генриетта-Мария» под командой Томаса Джемса . Другое, большое судно «Кинг-Чарлз» (70 т) дал король Карл I Стюарт , а деньги на экипировку и наем экипажа - лондонские купцы. Командиром этого судна стал Льюк Фокс , пожилой капитан, уже имевший опыт полярных плаваний. Он был настолько уверен в успехе, что подписал договор с Ост-Индской компанией на доставку перца. А когда он представлялся Карлу I, тот дал ему письма к японскому императору. Фоке хорошо подготовился к арктическому плаванию и сделал много ценных научных наблюдений. Оба судна вышли почти в одно время - в первых числах мая 1631 г., но каждый командир сам по себе, и результаты были далеко не равноценны.

Льюк Фокс в конце июля 1631 г. достиг северо-западного угла Гудзонова залива (Nec ultra ), где остановился Баттон в 1613 г., и поднялся по нему до 65° 30" с. ш. Своим плаванием Фоке доказал, что Саутгемптон не часть материка, а остров, но сам Фокс принял его за полуостров. Он назвал эту землю «Сэр-Томас-Роус - Уэлком» : теперь это название в сокращенном виде - Рос - Уэлком - перенесено на пролив, отделяющий Саутгемптон от материка.
Повернув обратно, Фоке прошел вдоль всего западного побережья Гудзонова залива. Видимо, он не доверял Баттону, но тот в данном случае оказался прав: пролив на юге действительно не существовал. При этом были открыты все близлежащие небольшие острова, в том числе Марбл («Мраморный») . Так Фоке дошел до устья р. Нельсон, за которым тянулся еще не исследованный южный берег Гудзонова залива. В августе Фоке обследовал и этот низменный берег до 55° 10" с. ш. и 83° з. д., где встретился с Джемсом, и вскоре подошел к мысу (Генриетты-Марии) ; там берег круто поворачивал к югу.

Дальше незачем было идти, чтобы напрасно не терять времени. Свой вывод Фоке формулировал так: «В дуге от 65° 30" до 55° 10" с. ш. по всему западному берегу Гудзонова залива нет никакой надежды на открытие прохода». Повернув на север, Фокс пересек весь залив, миновал вход в Гудзонов пролив, открыл Землю Фокса (п-ов Фоке, юго-западный выс-туп Баффиновой Земли) и 22 сентября достиг 66° 35" с. ш. Тот залив между Баффиновой Землей и материком, в который он проник, позднее назван Бассейном Фокса , а южный пролив, соединяющий его с Гудзоновым заливом,- проливом Фокса . 31 октября того же, 1631 г. Фокс вернулся в Англию, не потеряв ни одного человека: больных было много, но все выздоровели.

Томас Джемс в середине июля 1631 г. вошел в Гудзонов залив, пересек его в юго-западном направлении до устья Черчилля, а затем прошел вдоль южного берега Гудзонова залива, до мыса Генриетты-Марии (название дано им) несколько раньше Фокса. Разлучившись с Фоксом, Джемс в сентябре исследовал все побережье юго-восточного бассейна Гудзонова залива, позднее названного его именем (залив Джемса ), открыв несколько островов. Густой туман и льды помешали его возвращению. Зимовал он на крайнем юге на о. Чарлтон (у 52° с. ш.). После тяжелой и суровой зимы, потеряв от цинги часть команды, Джемс 1 июля 1632 г. оставил Чарлтон и 22 октября прибыл в Бристоль.

После этих экспедиций все побережье Гудзонова залива было нанесено на сравнительно точные (для того времени) карты. Западный проход мог быть только со стороны Бассейна Фокса, совершенно не исследованного за полярным кругом, но он казался тупиком до 20-х гг. XIX в .

СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ПРОХОД

В пятнадцать лет в руки Амундсена случайно попала книга английского полярного исследователя Джона Франклина, в которой он рассказывал об экспедиции, обследовавшей побережье Северной Америки между Гудзоновым заливом и рекой Маккензи. Книга Дж. Франклина «Рассказ о путешествии к берегам Полярного моря в 1819-1822 гг.» изобиловала описанием трудностей, подстерегающих человека в Арктике. Нередко путникам приходилось питаться лишайниками и даже есть изношенную обувь. Многие участники экспедиции погибли. Юного Амундсена увлекли описания этих приключений.

«Удивительно, что из всего рассказа больше всего приковало мое внимание именно описание этих лишений, испытанных Франклином и его спутниками. Во мне загорелось странное стремление претерпеть когда-нибудь такие же страдания» («Моя жизнь», стр. 8). В 1845 году Джон Франклин возглавил крупную экспедицию на кораблях «Эребус» и «Террор», имевшую целью найти Северо-Западный проход. Экспедиция исчезла в архипелаге островов к северу от Канады. Много лет десятки спасательных экспедиций искали Франклина и его спутников. Только в 1859 году удалось обнаружить свидетельства трагической гибели экспедиции. В ходе поисков была описана значительная часть Канадского арктического архипелага и по частям открыт Северо-Западный проход.

Проход этот пролегал через сложный лабиринт проливов, почти постоянно забитых морским льдом. Это обстоятельство охладило пыл капитанов и судовладельцев, надеявшихся воспользоваться этим проходом, представлявшим собой кратчайший путь из Атлантики в Тихий океан. Было признано, что этот проход практического значения не имеет.

Юный норвежец, прочитав гору книг о поисках Северо- Западного прохода, ведущих отсчет со времен Джон Кабота, загорелся идеей покорить его. И начал готовиться к осуществлению этой цели втайне. Втайне потому, что его мать, которую он очень любил, не хотела, чтобы он стал моряком, а тем более полярным путешественником. Тогда же он понял, что для полярных путешествий прежде всего нужна выносливость и физическая закалка, а он был болезненным мальчиком. Он стал заниматься спортом: играл в футбол, совершал лыжные походы, спал зимой при открытых окнах.

По настоянию матери после гимназии Амундсен поступил на медицинский факультет университета. Но через три года мать умерла, и он бросил университет.

«Смерть избавила ее от неминуемого открытия, что честолюбие и интересы мои пошли по совершенно иным путям» («Моя жизнь», стр. 10).

В то время ему шел двадцать первый год. Пройдя обязательную военную службу, он начал самостоятельно учиться штурманскому делу. В летние сезоны 1894-1896 годов Руал нанимался матросом на парусные шхуны, промышлявшие тюленей в Гренландском море, чтобы приобрести морскую практику. Вскоре он сдал экзамен на штурмана дальнего плавания. Как раз в те годы (1893-1896) норвежское судно «Фрам» совершало свой знаменитый дрейф через Арктический бассейн. Когда стало ясно, что судно дрейфует много южнее полюса, руководитель экспедиции Фритьоф Нансен, взяв себе в спутники Ялмара Юхансена и оставив командовать судном Отто Свердрупа, отправился на лыжах к Северному полюсу. До цели они не дошли, но установили рекорд продвижения на север и, повернув обратно, вышли по льдам к Земле Франца-Иосифа. Там путешественники встретились с английской экспедицией Джексона. По счастливой случайности почти в тот же день, когда Нансен вернулся в Норвегию, «Фрам» вышел изо льдов у Шпицбергена.

Нансен стал самым популярным полярным исследователем. Триумфальная встреча, устроенная ему в Норвегии, еще больше подогрела честолюбие молодого Амундсена. В 1897 году он услышал о том, что бельгиец де Жерлаш де Гомери формирует экспедицию в Антарктику. Амундсен поехал в Антверпен и добился встречи с де Жерлашем. Бельгийский моряк быстро понял, что норвежец именно тот человек, который ему нужен: он был молод, вынослив, имел опыт плавания в полярных водах. Кроме того, Амундсен не требовал высокой платы за работу в экспедиции и был согласен высадиться на берег ледяного континента и остаться там на зимовку. В двадцать пять лет Амундсен стал первым штурманом на судне «Бельжика» («Бельгия»).

Целью бельгийской экспедиции было открытие Южного магнитного полюса - точки, где пересекаются магнитные силовые линии Земли. К тому времени было известно лишь одно - точка эта находится где-то на Антарктическом материке.

В конце 1897 года, в разгар антарктического лета, «Бельжика» после захода на Огненную Землю направилась к Земле Виктории. У Южных Шетландских островов научный состав экспедиции вместе с ее начальником занялся сбором зоологических и геологических коллекций, съемкой берегов, магнитными и метеорологическими наблюдениями. Увлекшись научной работой, путешественники упустили самое благоприятное время для осуществления основной цели экспедиции. В результате стечения ряда обстоятельств «Бельжика» была зажата льдами в южной части нынешнего моря Беллинсгаузена и попала в длительный дрейф.

Из всех членов экспедиции только четверо - румынский биолог Раковица, польский метеоролог Добровольский, американский врач Кук и норвежец Амундсен - были подготовлены к жизни в полярных условиях; именно эта четверка была предназначена для высадки на континент. Но ей не суждено было состояться.

Запас продовольствия и экипировка экипажа не были рассчитаны на столь долгий срок. Зимовка была трагической. Два матроса сошли с ума, а большинство заболели цингой и были на краю гибели. Из описаний прежних полярных путешествий Кук и Амундсен знали, что свежее мясо - хорошее лекарство от цинги. Еще в начале зимовки они стали забивать тюленей и пингвинов; туши их хранились в снегу у борта судна. Однако из какого-то странного предубеждения де Жерлаш запретил употреблять это мясо в пищу. Но когда начальник экспедиции и капитан Лекуант тоже заболели цингой, и настолько серьезно, что вынуждены были передать руководство экспедицией Амундсену, тот первым делом заставил повара приготовить тюленье мясо.

«Удивительно было наблюдать действие, вызванное такой простой переменой пищи. В течение первой же недели все начали заметно поправляться» («Моя жизнь», стр. 26).

Тринадцать месяцев длился вынужденный дрейф судна. Оправившись от болезни, ученые экспедиции возобновили научные наблюдения. Лишь поздней антарктической осенью, в конце марта 1899 года, судно вырвалось из ледового плена. Через два года после выхода в плавание экспедиция вернулась в Европу.

Первая зимовка во льдах была хорошей школой для Амундсена. Приобретенный опыт и тщательное изучение описаний удачных и неудачных полярных экспедиций убедили его, что победа и успех обеспечены лишь тому, кто тщательно подготовился к работе и жизни в суровых условиях.

Вернувшись из экспедиции, Амундсен сдал экзамен и получил диплом капитана. Теперь наступила пора взяться за осуществление мечты юности - покорение Северо-Западного прохода.

Но для этого нужны были деньги и моральная поддержка. И Амундсен решил обратиться к своему знаменитому соотечественнику - Фритьофу Нансену. Теперь это был уже не тот восторженный юнец, что в толпе ему подобных встречал Нансена после возвращения из экспедиций. После плавания с бельгийцами Амундсен и сам стал известной личностью.

«Я знал, что одно слово поощрения из его уст явилось бы неоценимой поддержкой для моего плана, так же как неблагоприятный отзыв мог оказаться для него роковым» («Моя жизнь», стр. 29).

Но опасения Амундсена были напрасны: Нансен одобрил план и, более того, принялся активно помогать экспедиции. Он рекомендовал не только попытаться проплыть из Атлантического океана в Тихий, но и выполнить наблюдения в районе Северного магнитного полюса, чтобы узнать, насколько изменилось его положение по сравнению с 1831 годом, когда он был открыт Джеймсом Кларком Россом.

«Иначе к моим планам не отнеслись бы серьезно и мне не удалось бы получить необходимой поддержки» («Моя жизнь», стр. 30). К этой задаче Амундсен отнесся с максимальной добросовестностью. Он едет в Гамбург к известному геофизику профессору Георгу фон Неймайеру с целью приобрести навыки геомагнитных наблюдений. Неймайер к молодому норвежцу отнесся весьма благосклонно и предоставил ему возможность заниматься в Гамбургской морской обсерватории. Проведя в Гамбурге несколько месяцев, он продолжил стажировку в обсерваториях Вильгельмсхафена и Потсдама. Таким образом, Амундсен к выполнению программы научных наблюдений готовился весьма основательно. В первую очередь он приобрел научные инструменты, а в 1900 году купил небольшую парусную яхту водоизмещением 47 тонн, построенную еще в 1872 году, то есть в год его рождения. Он назвал ее «Йоа». Отремонтировав судно, летом 1901 года Амундсен отправился и Гренландское море, чтобы испытать его в открытом океане и одновременно выполнить здесь океанографические наблюдения.

Дело в том, что Нансен при обработке океанографических наблюдений, выполненных во время дрейфа «Фрама», высказал. гипотезу об образовании холодных глубинных вод в центре Гренландского моря. Однако чтобы говорить об этом более уверенно, ему нужны были дополнительные наблюдения. По программе, составленной Нансеном, Амундсен выполнил такие наблюдения вблизи берегов Шпицбергена с борта «Йоа».

«Я знал, что доктору Нансену требовались кое-какие данные, и хотел добыть их для него в знак моей благодарности. Он был чрезвычайно доволен, получив их от меня осенью» («Моя жизнь», стр. 32).

Эти наблюдения оказались весьма ценными. Они дали возможность Нансену установить, что холодные глубинные воды, образуются в Гренландском море в результате опускания охлаждающихся зимой поверхностных вод между Ян-Майеном и Шпицбергеном. Это явилось весьма крупным открытием в океанографии.

Еще год ушел на добывание денег, подготовку снаряжения и дооборудование судна. В счет аванса за будущие научные. результаты экспедиции Амундсен сумел получить крупную ссуду от государства. Но и этого было мало. В поисках денег он осаждал всех и вся, многие товары ему пришлось брать под залог судна. В конце концов он ушел в плавание тайком - в полночь, под проливным дождем. Это было 16 июня 1903 года.

«Когда день занялся над нашими свирепыми кредиторами, мы были уже на надежном расстоянии в открытом море- семеро пиратов, счастливейшие из всех, когда-либо плававших под черным флагом» («Моя жизнь», стр. 32).

Да, их было всего семеро: начальник экспедиции Амундсен, он же капитан, его помощник, два штурмана, два механика и повар. Зато эти люди умели делать все. На борт было взято шесть эскимосских лаек, подарок Отто Свердрупа, - он привез их из плавания на «Фраме» в Канадском арктическом архипелаге.

Вначале плавание «Йоа» протекало благополучно, в основном под парусами, так как мотор был маломощным - всего лишь 13 лошадиных сил. Зайдя в небольшое селение Годхавн, расположенное на западном побережье Гренландии, судно приняло на борт еще десять ездовых собак, нарты, каяки, лыжи, бидоны с керосином и прочее полярное снаряжение, заказанное заранее. Далее судно направилось на север морем Баффина вдоль западного побережья Гренландии, выбирая путь через плавучие льды и лавируя между айсбергами.

От мыса Йорк судно проследовало через северную часть моря Баффина на запад, к проливу Ланкастер. Этот пролив оказался свободным ото льда. 22 августа «Йоа» встала на якорь у острова Бичи в бухте Эребус. Здесь Амундсен выполнил серию магнитных наблюдений. В этих местах в 1845/46 году прошла первая зимовка экспедиции Франклина. Отсюда англичане направились на юго-восток, а затем на юг через пролив Пил.

По словам Амундсена, 1903 год был «необыкновенно счастливым в отношении льдов». Все предшествующие экспедиции встречали здесь сплоченные морские льды. А «Йоа» плыла через цепочку проливов между островами по чистой воде, правда, при сильном волнении, частых туманах и плохой видимости. 30 августа 1903 года судно прошло вдоль западного берега полуострова Бутия, на котором Джеймс Росс за 72 года до того определил место Северного магнитного полюса.

Нельзя сказать, что плавание проходило совсем безмятежно. В этих почти неисследованных водах судно село на камни, но тут огромная волна подхватила его и перенесла через риф. Однако во время удара о камни выскочили из гнезд петель штыри руля. Случай выручил норвежцев и на этот раз - несколько минут спустя штыри соскользнули обратно в гнезда и руль вновь стал слушаться штурвала. А однажды ночью в машинном отделении загорелся разлитый керосин. К счастью, пожар вовремя заметили и потушили. И наконец, четверо суток в незнакомых водах бушевал свирепый шторм, и только искусное лавирование спасло утлое суденышко от гибели.

В сентябре начались морозы, приближалась полярная ночь, и Амундсен решил поставить судно на зимовку. У южного берега острова Кинг-Вильям была обнаружена спокойная бухточка, окруженная холмами. Ее назвали бухтой Йоа. К западу простирался узкий пролив Симпеон, отделяющий остров Кинг-Вильям от Североамериканского континента. Пролив был совершенно чист ото льда, и судно могло продвигаться дальше на запад.

«Таким образом, Северо-Западный проход был открыт для нас. Но нашей целью прежде всего было произвести наблюдения в районе Северного магнитного полюса, а проход был уже делом второстепенным» .

Еще в пути к месту зимовки путешественники высаживались на шлюпке на берег и на приметных местах ставили гурии из камней, под которыми Амундсен оставлял записки о положении дел в экспедиции. Хотя экспедиция и была подготовлена со всей тщательностью, но вся история полярных путешествий свидетельствует о том, что в полярных районах, да еще в неисследованных местах, случайность легко перерастает в закономерность и в любой момент может привести к катастрофе. О системе установки гуриев на случай поисков экспедиции Амундсен еще перед отплытием из Норвегии договорился со своим наставником Нансеном.

Итак, первый этап экспедиции был завершен успешно. 12 сентября 1903 года, оставив позади значительную часть пути по неисследованным водам, судно было поставлено на зимовку. Для магнитных наблюдений на берегу бухты была устроена магнитная обсерватория. Она была сколочена из пустых ящиков специальными медными гвоздями; ящики для устойчивости засыпали песком. Фундамент для установки инструментов сложили из камней и скрепили их цементом. В 65 метрах от обсерватории был построен жилой домик для двух наблюдателей.

В начале октября бухта и пролив замерзли. С северных островов на юг пошли стада оленей, и зимовщики сделали солидный запас оленьего мяса. В конце октября к месту зимовки пришли эскимосы. Отношения с коренными жителями этих мест с самого начала сложились благоприятно.

«Наши друзья оглули - эскимосы гостили у нас много раз и всегда целыми толпами. Они охотно приходили ко времени обеда, строили свои снежные хижины и оставались у нас по нескольку дней».

Эскимосы научили Амундсена и его товарищей строить снежные хижины - иглу. В походных условиях они были более удобны, чем европейские палатки, - хотя бы потому, что их не нужно таскать с собой. Это было немаловажным обстоятельством, так как зимой при морозах, доходивших до -60°, путешественники совершали длительные походы, чтобы точнее определить место магнитного полюса.

Прошла долгая, суровая зима, наступил полярный день, а за ним короткая весна и лето. Как-то внезапно земля запестрела цветами и травами, появились птицы, комары и мухи. Все спешило жить после долгого зимнего сна. В августе Амундсен предпринял путешествие по окрестностям, выполняя геомагнитные наблюдения. В отличие от прошлого года в это лето проливы не освободились ото льдов, лишь у берегов образовались узкие полоски воды. Приближалась зима, а «Йоа» по-прежнему оставалась в ледовом плену. Вскоре вновь стали покрываться льдом и открытые участки воды.

Амундсен писал по этому поводу:

«Хотя было еще рано, но мы должны были признаться самим себе, что скоро наступит зима... В ночь на 21 сентября повсюду образовался настоящий лед и началась вторая зимовка» («Северо-Западный проход», стр. 154).

Амундсен нередко совершал поездки в эскимосские селения, выменивая мелкие предметы домашнего обихода и разные европейские безделушки на рыбу и оленину.

Однажды Амундсен оказался в районе бухты Голода, в местности, где были найдены останки основной группы экспедиции Франклина.

«По иронии судьбы это страшное название дано как раз той местности, которая является самой красивой и самой богатой на всем американском берегу, - пишет Амундсен в своей книге «Северо-Западный проход» (стр. 163). - Весной, когда вскрывается прибрежная полынья, здесь ловится бесчисленное количество больших жирных лососей. Немного позднее являются бесконечные стада оленей и остаются здесь на все лето. Осенью тут можно ловить треску в безграничном количестве... Но дело в том, что путешественники пришли сюда, когда низменность была покрыта снегом. ., где ничто не говорило о жизни... И, конечно, на всей земле зимой не найдется другого места, столь покинутого и столь пустынного, как это.

Руал Амундсен в своей каюте на «Йоа». Тяготы путешествия не прошли для него даром: в свои 33 года он был уже совсем седым.

Знаменитый «Фрам» прибыл в Китовую бухту. Отсюда Амундсен стартовал к Южному полюсу.

Норвежский флаг увенчал южный конец земной оси.

Первооткрыватели полюсов Земли Руал Амундсен и Роберт Пири. Между ними - полярный исследователь Эрнест Шеклтон.

Весь свой исследовательский путь Амундсен прошел под путеводной звездой Фритьофа Нансена.

Человек, сидящий рядом с Амундсеном в кабине гидроплана, - американский летчик Линкольн Элсуорт.

Не покладая рук расчищали путешественники взлетную полосу для потерпевшего аварию на пути к Северному полюсу гидроплана...

.. . чтобы после очередной подвижки льдов начать все заново.

Испытанный полярник поздравляет Ричарда Бэрда с его удачным прыжком к Северному полюсу.

Когда же пришло лето и цветы миллионами зацвели на лугах, когда все озера заблестели и все ручьи запели и заликовали на краткий миг освобождения от ледяных оков, когда птицы защебетали и засвистали на тысячи радостных ладов и голова первого оленя показалась у открытого края Ледовитого океана, то лишь куча белых костей указывала на то место, где остатки храброй команды Франклина испустили свой последний вздох - при последнем акте великой трагедии... На этом месте, таящем так много печальных воспоминаний, - заканчивает эту своеобразную эпитафию Амундсен, - теперь эскимосы ведут веселую оживленную жизнь, пока не наступит настоящая ночь и не опустит своего железного занавеса между этим краем и светом и жизнью».

В полярную ночь множество эскимосских семей снова поселились в своих примитивных хижинах вблизи бухты «Йоа». При таком соседстве случались и мелкие недоразумения. К середине зимы у эскимосов подошли к концу запасы мяса, и они начали брать из кладовой судна консервы, то есть, попросту говоря, воровать. Но Амундсен не делал из этого трагедии, а с тактом и спокойно улаживал такого рода конфликты.

Зимой эскимосы начали промышлять тюленей. Изучение жизни и быта эскимосов было второй, после геомагнитных и метеорологических наблюдений, научной задачей экспедиции. В начале XX века культура северо-канадских эскимосов была еще почти не тронута влиянием европейцев. Это поколение эскимосов не видело белого человека. Их деды встречались почти в тех же местах с участниками экспедиции Джеймса Кларка Росса, но то была лишь короткая встреча, хотя в преданиях племени нетчилли сохранился рассказ о белых людях.

Амундсен не только изучил язык, жизнь, быт и традиции эскимосов, но и собрал богатую коллекцию предметов эскимосского обихода: одежды, кухонной утвари, орудий охоты и рыбной ловли.

По возвращении он передал эти коллекции норвежским музеям, и до сих пор их изучают этнографы.

В своей книге «Северо-Западный проход» Амундсен посвятил большую главу под названием «Обитатели Северного магнитного полюса» описанию жизни эскимосов (стр. 185- 240). Ценность этого описания состоит в том, что оно основано на личных наблюдениях, а не на каких-либо предвзятых этнографических или антропологических теориях. Вот что пишет об этом он сам в начале главы:

«Приступая к рассказу об обитателях Северного магнитного полюса, эскимосах-нетчилли, я хочу сделать попытку изобразить их такими, какими я встречал их и какими их знавал. В этой области существует много источников и авторитетов, и я мог бы обратиться к ним, чтобы написать для читателей более обстоятельную главу об эскимосах, но я намеренно не читал таких материалов, опасаясь, как бы мне не сообщить то, чего я сам не видел и не переживал среди эскимосов».

Заканчивая главу об эскимосах, Амундсен восклицает: «Мое лучшее пожелание нашим друзьям эскимосам-нетчилли - чтобы «цивилизация» не коснулась их!».

Но это пожелание было нереальным. В XX веке, когда пришел черед освоению природных богатств Канадского Севера, все «прелести» капиталистической цивилизации коснулись эскимосов: богатые полезными ископаемыми земли, где они свободно кочевали, были заняты промышленными фирмами без какой-либо компенсации, а сами эскимосы стали объектом самой жестокой эксплуатации. Изменился в корне и образ их жизни.

Пришла еще одна весна, снова пришло полярное лето, и, наконец, 13 августа 1905 года льды взломало и судно вышло из бухты в узкий пролив Симпсон. Дальнейший путь на запад пролегал через лабиринт совершенно неизученных проливов, нередко при густых туманах. Нервное напряжение этих дней не прошло бесследно для начальника экспедиции.

«... по возвращении все определяли мой возраст между 59 и 75 годами, хотя мне было только 33 года».

«Северо-Западный проход был пройден! Моя мечта юношеских лет в эту минуту стала действительностью».

Это было в заливе, названном впоследствии заливом Амундсена. Дальше на запад простиралось море Бофорта, забитое мощными полярными льдами. Пробираясь вдоль берега на запад, 2 сентября «Йоа» застряла во льду севернее устья реки Маккенэи и здесь, у мыса Кинг-Пойнт, осталась на третью зимовку. Рядом зимовало 12 американских китобойных судов. Как и в прежние зимы, норвежцы вели на берегу геомагнитные и метеорологические наблюдения. Амундсен же в самый разгар холодов предпринял поездку на собаках через восточные отроги горного хребта Брукс до ближайшей телеграфной станции, чтобы известить мир о своей победе. Путь этот длиной в 700 километров он проделал вместе с капитаном погибшего американского китобойца и эскимосом с женой. Это путешествие, помимо суровых природных условий, усложнялось капризами американца,

впервые пустившегося в подобное путешествие. Как бы то ни было, 5 декабря 1905 года Амундсен и его спутники, миновав Форт-Юкон, достигли Форт-Эгберт, где был телеграф. Отправив телеграммы и получив в ответ множество поздравлений, а также обменявшись деловыми сообщениями с братом, который ведал его финансовыми делами в Осло, в марте 1906 года Амундсен вернулся к месту зимовки «Йоа».

В июле лед взломало, и «Йоа», без особых затруднений обогнув мыс Барроу, вышла в Чукотское море. 30 августа судно оставило позади Берингов пролив, а в октябре бросило якорь в порту Сан-Франциско. Амундсен подарил этому городу свое маленькое судно на память о покорении Северо- Западного прохода. «Йоа» была, поставлена на вечную стоянку у берега парка «Золотые ворота» как музейный экспонат. В наши дни норвежцы мечтают вернуть это знаменитое судно в Норвегию, чтобы поставить его рядом со знаменитым «Фрамом» и «Кон-Тики».

Таким образом, первая самостоятельная экспедиция Амундсена завершилась блестящим успехом. Однако торжество его было омрачено: хотя он и был первым покорителем Северо-Западного морского пути, премия, назначенная британским правительством за его открытие, досталась не Амундсену. За много лет до его плавания она была выплачена служащему компании Гудзонова залива доктору Джону Рэ и английскому полярному исследователю адмиралу Мак- Клуру. Мак-Клур, войдя в североканадские воды с запада, доплыл до бухты Милосердия острова Банкс, где экспедиция была вынуждена покинуть судно; в конце концов ее вызволила из беды спасательная экспедиция. Что же до доктора Рэ, то он никогда не плавал в арктических водах, а был начальником ряда сухопутных экспедиций к северным берегам Канады и привез первые достоверные сведения о трагической судьбе экспедиции Франклина.

Это обстоятельство глубоко задело норвежского путешественника. Тем более, что он имел крупные долги за экспедицию. Пришлось добывать деньги другим путем. В течение 1906-1907 годов Амундсен разъезжал по Европе и Америке с чтением лекций о своей экспедиции и, как он сам писал, «... вернулся в Норвегию с деньгами, хватившими на уплату всем моим кредиторам».

Одним лишь покорением Северо-Западного прохода достижение Амундсена не исчерпывается: он доставил в Норвегию важные научные результаты, и хотя они не принесли денег, но легли в сокровищницу знаний человечества. Этнографические же записи о жизни эскимосов и коллекции вещей остались, пожалуй, единственными вещественными документами, характеризующими жизнь канадских эскимосов начала нашего столетия. А магнитные наблюдения, как писал Амундсен в автобиографии, «были так обширны и полны, что ученым, которым мы передали их по возвращении в 1906 году, понадобилось около двадцати лет, чтобы их обработать...»

Вычисления показали, что за 70 с лишним лет, прошедших с открытия Дж. Росса, Северный магнитный полюс на 3 градуса переместился к северу. По неизвестным причинам магнитные полюса перемещаются даже за короткие промежутки времени, причем в разных направлениях.

Экспедиция на «Йоа» оставалась единственным сквозным плаванием Северо-Западным проходом в продолжение почти сорока лет. Оно было повторено лишь в 1944 году канадским моторно-парусным судном «Сент-Рок» под командованием капитана Генри Ларсена. Это плавание заняло 86 дней. Первая его часть проходила по пути Амундсена, однако, дойдя до пролива Барроу, Ларсен повел «Сент-Рок» более северным путем: проливами Барроу-Вайкаунт-Мелвилл- Принца Уэльского-и вывел его в залив Амундсена. С тех пор плавания в проливах Канадского арктического архипелага предпринимались ежегодно и в больших масштабах с целью завоза грузов и снабжения поселений и военно-морских баз США и Канады. Следующее же сквозное плавание из Атлантического океана в Тихий, третье по счету, совершил канадский ледокол «Лабрадор» в 1954 году, затратив всего 68 суток.

В 1957 году Северо-Западным морским путем, также с востока на запад, прошли три американских гидрографических судна.

В 1968 году на севере Аляски, на берегу моря Бофорта в районе бухты Прюдхо-бей, американскими нефтяными компаниями были открыты крупные месторождения нефти. Северо-Западный морокой путь стал рассматриваться как один из вариантов вывоза нефти из моря Бофорта с запада на восток в южные атлантические порты США.

В порядке эксперимента был переоборудован для ледовых плаваний крупный танкер «Манхеттен» водоизмещением 150000 тонн. Летом 1969 года танкер в сопровождении американских и канадских ледоколов прошел из Атлантического океана до мыса Барроу через те же проливы, которыми за 25 лет до того шел «Сент-Рок», а затем в тот же сезон и тем же путем вернулся в Атлантику. Таким образом, в наши дни Северо-Западный морской путь приобрел практическое значение.

Поездка на Западный вал Целью следующей поездки Гитлера явился Западный вал. Если его инспектирование в августе прошлого года держалось в тайне, то теперь фюрера в поездке с 15 до 19 мая сопровождала большая свита с участием прессы. Пусть весь мир узнает, что немецкий народ

8 ЗАПАДНЫЙ ТАНТРИЗМ Нельзя забывать, что МакГрегор Мэтерс дважды появлялся на судебных заседаниях, чтобы дать свидетельские показания против Кроули. Как в первом случае, когда он безуспешно пытался добиться судебного запрета на публикацию третьего номера